КНИЖНЫЙ КЛУБ
Нижний Новгород & Москва
ОБЗОРЫ КНИГ
Ленивая история о том, как хорошо "непритязательно жить", если у тебя завалялась вилла в наследство, и как легко быть популярной и интересной, используя диалоги о еде и погоде.
Розамунда Пилчер
В канун Рождества
Книга повествует о размеренном житье-бытье отставной актрисы, которая перебралась из Лондона в деревню. Познакомившись там с очень импозантным органистом, она через время узнает о смерти его жены и в тот же день отбывает в принадлежащий ему наследственный дом, чтобы помогать пережить горе.
"– Как приятно, что вы меня понимаете. Знаете, какой день стал лучшим в моей жизни? Когда мне стукнуло шестьдесят. Я получила пенсионную книжку и знала, что теперь могу пойти на ближайшую почту и мне выдадут деньги, наличными, прямо в руки, ни за что. Никогда в жизни я не получала деньги ни за что. Мне открылся новый мир. – У вас есть дети? – Нет. – Вы так и не объяснили, почему переехали именно сюда. – Мне надо было куда-то уехать. – Решительный шаг. Уже совсем стемнело. Элфрида повернулась к дому – сквозь кованую вязь калитки мягко светились окна гостиной. Кто-то задернул шторы. – Я никогда об этом не рассказывала, – сказала она. – Никому. – Можете и мне не рассказывать. – Я уже столько всего нарассказала! Наверное, выпила много вина за обедом. – Вовсе нет."
(Цитата из книги Р. Пилчер "В канун Рождества")
(Цитата из книги Р. Пилчер "В канун Рождества")
Актриса пользуется большой любовью родственников и окружающих, так как она обаятельна и добра. Да, наверное, так и есть. Не думаю, правда, что ее рецепты популярности можно было бы перенести в реальную жизнь. Разговоры о погоде, уборке в комнатах и сломанном тостере (Каких-то эпизодов серьезных обсуждений я не нашла)- вряд ли хорошее подспорье в том, чтобы тебя считали интересной. Пожалуй, это и стало решающим фактором, который повлиял на мое восприятие.
Понятно, что автор имел в виду что-то большее, чем просто легковесное описание быта. И понятно, что читатель должен думать вглубь и пытаться это найти. Но поиск смысла-задача также и для автора. Чтобы хотелось искать смысл, нужно расположить его где-то в пределах произведения, а не за рамками.
Я так решила, что 2/3 книги с меня более чем достаточно, чтоб утвердиться в своем мнении. И то, вторая треть - это было чтение в поисках кульминации. К слову, книгу почему-то считают отличным чтивом в преддверии НГ, наполняющим радостью и атмосферой. Ничего такого я в ней не нашла.
Итог: Р. Пилчер- nein, В канун Рождества- nein.
Понятно, что автор имел в виду что-то большее, чем просто легковесное описание быта. И понятно, что читатель должен думать вглубь и пытаться это найти. Но поиск смысла-задача также и для автора. Чтобы хотелось искать смысл, нужно расположить его где-то в пределах произведения, а не за рамками.
Я так решила, что 2/3 книги с меня более чем достаточно, чтоб утвердиться в своем мнении. И то, вторая треть - это было чтение в поисках кульминации. К слову, книгу почему-то считают отличным чтивом в преддверии НГ, наполняющим радостью и атмосферой. Ничего такого я в ней не нашла.
Итог: Р. Пилчер- nein, В канун Рождества- nein.
Немыслимый брейкданс из метафор, закрученных по одному шаблону. Придя в себя, обнаруживаешь в тексте довольно циничное и жесткое описание бабушки и...зарисовку, уместившуюся бы в миниатюру.
Юрий Каракур
Фарфор
Вот что говорит об этом официальная аннотация, которая меня и привлекла: "У Юрия Каракура, обладателя Гран-при премии «Рукопись года 2020», выходит книга «Фарфор». Автор рассказывает о том хрупком, которое не собрать и не склеить, если оно разобьется, о том, что уходит, и остаются лишь воспоминания."
"Автобус недовольно зарычал, но остался ждать. Я обернулся. По улице Мира подпрыгивал поломанный хрупкий механизм моей бабушки, отложение солей, артрит, варикоз, испуганные глаза.
-Бабушка! Бабушка!
Бабушка неизвестным глаголом движения приближается к автобусу и протягивает мне руку, и я тащу её, старушку с беззащитным лицом, с коробкой и палкой, девочку, которая бегала по краю моря и вот состарилась, работницу завода «Автоприбор», которая одиноко, незамужне родила моего отца и вот состарилась, крупную женщину в купальнике, которая выходила из Азовского моря и вот состарилась, и вот Америка, поэтически переставляя слова, послала помощь ей, и вот я тащу состарившуюся бабушку в автобус, и бабушка – спасена! Закрываются двери, автобус разжал свою рычащую пружину и покатился. Мы тут же оказались в такой безопасности, которую можно получить, только если гнаться зимой за маленьким редким автобусом, и догнать, и даже найти место, и сесть. Пассажиры волновались (инвалид, блокадница!) и теперь чувствуют облегчение: водитель – хороший всё-таки мужик, мир добрый, легко едем! Бабушка, бежавшая, развалившаяся, как куст после ливня, задыхается и ищет валидол в кошельке. И как только закладывает таблетку под язык, кажется мне сразу поздоровевшей: всё в порядке, валидол."
(Цитата из кн. Ю. Каракура "Фарфор")
-Бабушка! Бабушка!
Бабушка неизвестным глаголом движения приближается к автобусу и протягивает мне руку, и я тащу её, старушку с беззащитным лицом, с коробкой и палкой, девочку, которая бегала по краю моря и вот состарилась, работницу завода «Автоприбор», которая одиноко, незамужне родила моего отца и вот состарилась, крупную женщину в купальнике, которая выходила из Азовского моря и вот состарилась, и вот Америка, поэтически переставляя слова, послала помощь ей, и вот я тащу состарившуюся бабушку в автобус, и бабушка – спасена! Закрываются двери, автобус разжал свою рычащую пружину и покатился. Мы тут же оказались в такой безопасности, которую можно получить, только если гнаться зимой за маленьким редким автобусом, и догнать, и даже найти место, и сесть. Пассажиры волновались (инвалид, блокадница!) и теперь чувствуют облегчение: водитель – хороший всё-таки мужик, мир добрый, легко едем! Бабушка, бежавшая, развалившаяся, как куст после ливня, задыхается и ищет валидол в кошельке. И как только закладывает таблетку под язык, кажется мне сразу поздоровевшей: всё в порядке, валидол."
(Цитата из кн. Ю. Каракура "Фарфор")
Автор очень точно подмечает все мимолетные ощущения, которые тебя охватывают, и этим, конечно, сильно цепляет. Порой даже удивительно, насколько ты не одинок в своих самых странных впечатлениях. Тем более что много у кого из нас, думаю, есть это ощущение маленького провинциального горда, куда мы приезжали к бабушке или который является нашей "малой родиной". Мне описание очень сильно напомнило мое детство в Нелидове, тот самый провинциальный нетронутый хруст толстого пушистого снега и некую отчужденность вечеров, когда не знаешь, куда себя деть, и сам стыдишься от этого.
Касательно же подачи...есть всего две книги, которые знаю, которые так захватывают своими необычными образами - Каракур и "Мое твое колено" Славы Сэ. И с прискорбием должна заметить, что обе они, обещая вначале тебе невероятный восторг от найденных книжных сокровищ, уже странице на 20-40 безнадежно кидают в пустыню монотонного технического алгоритма подбора этих самых метафор. У Сэ-соединение двух фразеологизмов, у Каракура- нестандартность мысли о внутреннем, наложенная на описание внешнего. И тебе уже не будет так интересно читать их дальше, чтобы ты ни делала. Ты видишь самолюбование, когда метафоры начинают все усиленнее наводнять текст, потому что автор понял, что "и это хорошо" .
Пройдя этап смакования эпитетов, ты сильнее обращается к самому содержанию, к происходящему, и тут неумолимо видишь, что чувство, которое давил на первых страницах, доверяясь мягкому слогу- на самом деле правда. Что тебе не очень приятно пропускать через себя предлагаемые образы вопсприятия.
Возможно, автору, прочти он мой отзыв, стало бы обидно, ведь книга позиционируется именно как "напоминание о том, как хрупки наши близкие" (что перекликается с названием и нежным цветом обложки) и ... я понимаю его идею, но...скажем так, я бы не хотела, чтобы так говорили о моей бабушке. В таких словах, с такими мыслями.
Итог: Ю. Каракур-дать шанс, "Фарфор" - рада, что начала читать, но считаю норму выполненной
Касательно же подачи...есть всего две книги, которые знаю, которые так захватывают своими необычными образами - Каракур и "Мое твое колено" Славы Сэ. И с прискорбием должна заметить, что обе они, обещая вначале тебе невероятный восторг от найденных книжных сокровищ, уже странице на 20-40 безнадежно кидают в пустыню монотонного технического алгоритма подбора этих самых метафор. У Сэ-соединение двух фразеологизмов, у Каракура- нестандартность мысли о внутреннем, наложенная на описание внешнего. И тебе уже не будет так интересно читать их дальше, чтобы ты ни делала. Ты видишь самолюбование, когда метафоры начинают все усиленнее наводнять текст, потому что автор понял, что "и это хорошо" .
Пройдя этап смакования эпитетов, ты сильнее обращается к самому содержанию, к происходящему, и тут неумолимо видишь, что чувство, которое давил на первых страницах, доверяясь мягкому слогу- на самом деле правда. Что тебе не очень приятно пропускать через себя предлагаемые образы вопсприятия.
Возможно, автору, прочти он мой отзыв, стало бы обидно, ведь книга позиционируется именно как "напоминание о том, как хрупки наши близкие" (что перекликается с названием и нежным цветом обложки) и ... я понимаю его идею, но...скажем так, я бы не хотела, чтобы так говорили о моей бабушке. В таких словах, с такими мыслями.
Итог: Ю. Каракур-дать шанс, "Фарфор" - рада, что начала читать, но считаю норму выполненной
